Допустимая погрешность - Страница 15

Майя Александровна вышла из комнаты с высоко поднятой головой. Скорее даже не вышла, а выплыла – настолько грациозными были ее движения.

«Наверное, в молодости она увлекалась балетом», – подумал Дронго.

За все время, пока Майя Александровна находилась в гостиной, она ни разу не посмотрела в сторону Юлии, словно ее не существовало.

Когда хозяйка вышла, обстановка несколько разрядилась. Было заметно, как все нервничали в ее присутствии. Юлия снова опустилась в кресло и теперь растерянно постукивала по папке, которую держала в руках. Евгения Алексеевна откинулась на спинку дивана и дернула мужа за полу пиджака.

– Не нужно вскакивать по поводу и без повода. Она еще не королева, а ты не давал клятву верности. Сядь и успокойся.

Молоков раздраженно отстранил руку жены, но сел на диван, ничего не сказав. Борис Алексеевич, тяжело опускаясь на стул, насмешливо посмотрел на него, но тоже промолчал. Последними сели на свои места Дронго и Вейдеманис.

– Она иногда бывает несколько раздражительной, – сказал, словно оправдываясь, Борис Алексеевич.

– Лучше бы сказал – невоспитанной, – громко, так что все услышали, прошептала Евгения Алексеевна. – Тоже мне, грузинская княжна!

Ратушинский тяжело заскрипел на стуле, но счел за благо сделать вид, что ничего не слышал. Нахмурившись, он посмотрел на Юлию. Та поняла, что должна прийти на помощь шефу.

– С кем вы хотите поговорить в первую очередь? – спросила она, обращаясь к Дронго.

– С вами, – любезно сообщил Дронго. – Только давайте не будем тревожить остальных и выйдем на улицу. Погуляем вокруг дома и поговорим.

Юлия взглянула на своего руководителя, потом на Ратушинских. Очевидно, подобный выбор весьма удовлетворил Евгению Алексеевну, так как она кивнула головой и с победным видом посмотрела на супруга. Тот сидел, опустив глаза. Борис Алексеевич, напротив, нахмурился, но снова предпочел промолчать. Только Молоков не выдержал:

– Вы будете гулять втроем или ваш друг останется с нами?

– Я останусь, – ответил Эдгар свистящим шепотом.

Молоков невольно поинтересовался:

– Что с вашим голосом?

– Простудился, – не стал вдаваться в подробности Вейдеманис.

Молоков ему явно не поверил. Юлия поднялась, все еще сжимая в руках папку. Затем неожиданно обратилась к шефу:

– Борис Алексеевич, я могу оставить эту папку в гостиной?

– Я отнесу ее в кабинет, – ответил он.

Дронго встал, чтобы вместе с Юлией выйти на улицу, но к ним неожиданно присоединился Борис Алексеевич.

– Мне показалось, что я ошибся, – неожиданно сказал Ратушинский, когда они втроем вышли из дома. – Не нужно было снова всех собирать. После случившегося у каждого остался неприятный осадок. Все знали, что документы пропали у меня из квартиры, и невольно подозревали друг друга. А отношения между моей сестрой и Майей Александровной всегда оставляли желать лучшего.

– Понимаю, – ответил Дронго, – поэтому постараюсь не очень затягивать расследование. Мне понадобится завтра осмотреть вашу квартиру. Это возможно?

– Я пришлю за вами машину. Ну, не буду вам мешать.

Он ушел, успев кивнуть Юлии, словно в знак поддержки. Первый десяток шагов они сделали молча.

– Вы хотели со мной поговорить, – не выдержала затянувшегося молчания Юлия.

Она достала из кармана пиджака пачку сигарет, вытянула одну. Дронго невольно посмотрел на пачку. Она курила легкие ментоловые сигареты «Slims». Достав сигарету, она обернулась в сторону дома.

– Я забыла сумочку дома, – виновато произнесла она, – в ней у меня зажигалка. Вы не курите?

– Нет, не курю, – покачал головой Дронго, – и у меня нет зажигалки.

– Жаль.

Она выбросила сигарету. Не убрала ее в пачку, а именно выбросила и снова положила плоскую пачку в карман пиджака.

– Дорогие сигареты, – меланхолично заметил Дронго. – Вы всегда так бросаетесь ими?

– Что?

– Я заметил, что вы выбросили сигарету, даже не закурив.

– Но у вас же нет зажигалки, – улыбнулась она.

– Действительно, нет, – согласился Дронго. – У вас большая зарплата?

– Нормальная. На жизнь хватает, – сдержанно ответила она. – А почему вы спрашиваете? Хотите выяснить, могу ли я позволить себе такие сигареты? Могу. У меня хорошая для Москвы зарплата, и я живу одна.

– Можно узнать, какая именно?

– Вас интересует зарплата по ведомости или сколько я действительно получаю?

– И то, и другое.

– Двести по ведомости и тысячу сверху. Чуть больше того.

– Вы давно работаете с Борисом Алексеевичем?

– Нет. Я думаю, что он вам уже успел все рассказать. И про мою работу, и про мою зарплату, – молодая женщина была не просто толковым человеком, она обладала зачатками аналитического ума, и Дронго с невольным уважением взглянул на нее.

– Какова тема вашей диссертации? – неожиданно спросил он.

Она остановилась. Снова закусила губу. Потом улыбнулась.

– Вы опасный человек, – сказала она, смакуя эти слова. – Откуда вы узнали о моей профессии? Вам рассказал Борис Алексеевич? Хотя нет. Он не знает темы моей диссертации.

– Вы мне тоже не сказали, – напомнил Дронго.

– «Психология внутреннего диалога», – сообщила она с улыбкой. – Я защищаю диссертацию по психологии. Как вы догадались?

– Я обратил внимание, как вы ведете разговор. Вы ведь раньше работали у вице-президента компании. Сколько ему лет?

– Тридцать два. Он был молодой и холостой, если именно это вас интересует.

– Сколько вы там получали?

– Примерно столько же. Чуть меньше.

– Почему же вы согласились перейти к другому руководителю? Борис Алексеевич старше вас на полтора десятка лет и женатый человек. Или вы считаете, что таким образом обеспечили себе служебный рост?